Российские нефтяники планируют инвестировать в текущем году в
геологоразведку порядка 360 млрд рублей, однако с учетом
текущего уровня цен на нефть этот показатель может не
превысить 300 млрд рублей, в целом сохраняя рост год к году
на 15–20%. При этом инвестиции в геологоразведку на
континентальном шельфе могут составить 108 млрд рублей.
Кроме того, одной из горячих тем остается возможная
покупка Schlumberger доли в Eurasia Drilling Company (EDC). В
частности, помимо уже известных предложений Минприроды
России обязать Schlumberger предоставить гарантии по
продолжению работы в РФ, ведомство считает необходимым полный
перевод EDC под российскую юрисдикцию, а также ввод
требования к формированию органов управления этой компанией
из лиц, имеющих доступ к гостайне. Об этом министр природных
ресурсов и экологии России Сергей Донской сообщил в интервью
ТАСС на полях Восточного экономического форума.
—Сергей Ефимович, в конце 2016 года Россия и Япония подписали
меморандум о сотрудничестве в области геологии и
недропользования. Можно ли уже подвести первые итоги действия
меморандума? Расширен ли за прошедший период спектр областей
для взаимодействия в рамках его действия?
— Меморандум был подписан в декабре прошлого года и
предполагал именно то, что будет развиваться сотрудничество в
геологоразведке, в том числе по направлению наземных и
морских геологических изысканий, совместной разведке с
применением передовых японских и наших отечественных
технологий. В том числе совместное исследование с
использованием японского судна Shigen, обмен опытом по
наилучшим доступным технологиям. Одна из тем, которая нас
интересует и которой занимаются наши коллеги в Японии, — это
газогидраты.
В России это направление развивается достаточно давно, есть
определенные успехи, мы слышали, чего добились японцы, и нам
интересно обменяться опытом. Безусловно, мы получаем
информацию из открытых источников, но хотелось бы как раз
провести более подробное обсуждение этого опыта совместно с
японскими коллегами. В связи с этим весной этого года прошла
первая рабочая группа в рамках меморандума. И я думаю, уже в
этом году мы отработаем все необходимые процедуры, а затем
перейдем к практической реализации, подготовке практических
проектов и конкретным действиям.
— А говоря о газогидратах в России, вы какой регион имеете в
виду?
— Во-первых, Арктика. Арктика очень богата газогидратами,
и на самом деле мы рассматриваем газогидраты как
тему будущего, это очень перспективная тема. Если брать
соотношение запасов природного газа, который сегодня
разрабатывается, и того, что в перспективе можно будет
добывать из газогидратов, это значительные
объемы: 1/1000 к сегодняшним запасам природного
газа.
— Но у нас ведь традиционных запасов газа очень много, и мы
сейчас добываем меньше, чем могли бы. Насколько для нас
вообще актуальны еще и газогидраты?
— Надо смотреть в будущее. Мы понимаем, что газогидраты — это
не только перспективный вид сырья, но и, скажем, один из
элементов формирования будущего рынка и технологий.
— О какой временной перспективе может идти речь?
— С учетом темпов, с учетом активности наших коллег в других
странах, в том числе японцев, я думаю, что в ближайшее
десятилетие первые проекты по газогидратам появятся и начнут
развиваться.
— Китай, насколько я помню, уже занимается такими проектами.
— Абсолютно верно. У экспертов есть ряд вопросов к тем
проектам, которые они реализуют, но в любом
случае многие страны рассматривают газогидраты как
альтернативу природному газу, и соответственно, многие
делают ставку на них.
— Но Китай, скажем так, вынужден этим заниматься. Для чего
это нам?
— Мы понимаем, что в будущем спрос на энергию будет
сохраняться, расти, и соответственно, надо предлагать
какие-то новые подходы и технологии.
— Чтобы не случилось так, как со сланцевым газом.
— В любом случае именно с точки зрения инновационных проектов
газогидраты — это вот такой вызов, который важно принять,
и соответственно, искать ответы.
Борьба с "черными лесорубами"
— Как все-таки министерство планирует
ужесточать борьбу с вывозом необработанного леса за рубеж, в
том числе и в Китай? Как вы оцениваете объем этого рынка
сегодня?
— Начиная с 2014 года размер вреда, причиненный лесам
незаконными рубками, превысил 11 млрд рублей. В 2016 году
почти 77% от общего объема незаконных рубок в стране
приходилось на Сибирский федеральный округ (1,3 млн куб. м),
в том числе 67% на Иркутскую область (1,1 млн куб. м). Также
в 2016 году наибольшие объемы незаконной рубки лесных
насаждений зафиксированы в Свердловской (54,4 тыс. куб. м),
Вологодской (52,7 тыс. куб. м) областях. Поэтому, безусловно,
проблема незаконной заготовки остается одной из ключевых для
министерства и правительства. И для решения этого вопроса
необходим комплексный подход, в частности контроль за
деятельностью по всей цепочке лесозаготовки.
—Начиная от "черных лесорубов"?
— Мы понимаем, что это нонсенс для рынка, когда лес мимо всех
пунктов контроля — и таможенных, и финансовых — провозится за
границу.
Поэтому необходим тотальный контроль, это понятно абсолютно.
Это прежде всего контроль деятельности пунктов
приема и отгрузки древесины и пиломатериалов, предприятий,
перерабатывающих древесину. Это внедрение системы маркировки
древесины ценных пород и отслеживания ее транспортировки.
Кроме того, регион должен перейти на реализацию круглых
лесоматериалов исключительно по результатам электронных
биржевых торгов. Сегодня современные технологии это позволяют
делать.
У нас есть несколько проектов, которые мы уже начали
реализовывать в Иркутске в рамках Года экологии. Мы
изначально договаривались с нашими коллегами, что будем
проводить проект по изменению местного законодательства,
соответственно, регулирования точек приема заготовленной
древесины, внедрения новых систем контроля через чипы, через
современные информационные технологии. Плюс, ко всему…
—…дроны?
— Вы знаете, это тоже возможно, потому что сегодня у тех, кто
занимается незаконной деятельностью, есть ресурсы и средства,
и они активно сами используют всю современную технику. Мы не
должны отставать. Это первое. И второе: конечно, нужно
вводить регулирование, которое бы дестимулировало занятие
этим незаконным производством. Кроме того, учитывая, что
Китай, как вы правильно сказали, — один из основных рынков
этого сырья, есть идеи договориться с правительством, чтобы
на международных соглашениях мы бы обязали стороны исключить
из оборота у себя на рынке древесину, которая не
подтверждается документами о законном ее происхождении. То
есть, с одной стороны, мы внедрим систему подтверждения
законности заготовки древесины, с другой стороны, коллеги
могли бы использовать это для контроля, для фильтрации потока
древесины.
Предложения по покупке доли в Eurasia Drilling
—Можно тогда перейти к самой горячей теме последних дней — по
поводу возможной покупки Schlumberger доли в Eurasia Drilling
(EDC). Вы подчеркивали, что покупка Schlumberger EDC требует
гарантий по продолжению работы в РФ. Не предоставила ли
Schlumberger таких гарантий на текущий момент? Как вы
оцениваете потенциальную возможность этой сделки?
— Начнем с самого главного. На сегодняшний день мы
договорились провести рабочие встречи с рядом ведомств и
обсудить, какие здесь могут быть механизмы. В частности, РСПП
(Российский союз промышленников и предпринимателей — прим.
ТАСС) решил выступить посредником в этих переговорах.
Что касается предложений от конкретных заявителей на покупку
доли в компании — к нам никаких предложений пока не
поступало. Ждем, когда эти предложения будут сформулированы,
и соответственно, готовы на любых площадках их
обсуждать. Мы заинтересованы, чтобы любая сделка давала бы
устойчивость в развитии отрасли, давала гарантии, что мы не
будем останавливать производство на наших участках только
из-за того, что кто-то там не может привлечь ту или иную
технологию. Надо изначально задумываться, каким образом
избежать этих проблем.
—В случае, если сделка не состоится, вы не видите рисков для
отрасли в том, что у нас не будет доступа к каким-то
технологиям, которые, может быть, могла бы принести
Schlumberger?
— Первое, на сегодняшний день санкции сами искусственно
создают такие преграды. То есть в любом
случае отрасль уже в определенной степени работает в
таких условиях. Если у нас появятся собственники, которые
сами будут привносить дополнительные риски в отрасль, то
наоборот, это будет ухудшать и устойчивости для отрасли не
добавит. Поэтому изначально нужно установить какие-то
процедуры, обеспечивающие гарантированную работу на наших
участках.
—То есть я правильно понимаю, что мы просто опасаемся, что
эта сделка, точнее приход Schlumberger, — как троянский
конь?
— В какой-то мере да. Перспектива покупки Schlumberger 51% в
Eurasia Drilling увеличивает санкционные риски в отношении
проектов, в которых нефтесервисная компания привлечена в
качестве подрядчика.
В условиях санкций эта сделка может привести к срыву
выполнения договоров с российскими
компаниями-недропользователями, что, в свою очередь, приведет
к невыполнению лицензионных обязательств, принятых компаниями
перед государством. Соответственно, мы считаем подобную
сделку недопустимой, поскольку приостановка
геологоразведочных работ на участках недр федерального
значения несет угрозу безопасности государства.
То есть, как мы и говорили, для того чтобы решение по
покупке акций EDC было принято, самой Schlumberger необходимо
предусмотреть варианты минимизации санкционных рисков и
предоставить гарантии по выполнению обязательств перед
компаниями-недропользователями.
— Эти предложения Минприроды как раз были недавно
озвучены. А есть ли другие условия, помимо запрета
Schlumberger разрывать уже существующие контракты
нефтесервисной компании и ввода обязательства по
принудительной продаже доли в Eurasia Drilling инвестору из
России в случае ввода дополнительных санкций со стороны США?
— Есть еще один нюанс. Минприроды предложило ФАС установить
требование к сделке Schlumberger в части перевода EDC
полностью под российскую юрисдикцию и формирования органов
управления компании из лиц, имеющих доступ к гостайне в
соответствии с российским законодательством.
— Тогда давайте поговорим о еще одном претенденте — дочерней
структуре арабского фонда Mubadala Thirty Seventh. В начале
августа Минприроды представило свою позицию в ФАС в отношении
этого претендента на долю в активе, и тогда было указано, что
актуализированной информации о заключенных дочерними
предприятиями Eurasia Drilling нет. Вот завершена ли эта
работа в настоящее время? И если, допустим, сейчас EDC
не работает на участках федерального значения, не означает ли
это, что она не заключит такие договоры позже?
— Скажем так, то, что Eurasia Drilling работает на участках
недр федерального значения, — факт. На самом
деле они работают уже не первый год. Поэтому мы со своей
стороны изначально рассматривали эту сделку в призме как раз
работ на участках недр федерального значения.
— А идет ли речь о том, что все-таки эту сделку
можно будет вынести на рассмотрение комиссии по иностранным
инвестициям?
— Да, скорее всего, так оно и будет. Если сделка будет
подготовлена, проработаны все вопросы — она будет
вынесена на комиссию. По всем правилам она должна выноситься
на рассмотрение правительственной комиссии по контролю за
осуществлением иностранных инвестиций в России.
— То есть и мы, собственно, ждем только получения от них
документов, чтобы вынести на рассмотрение комиссии?
— Мы ждем, когда будут представлены механизмы, необходимые
документы, которые бы позволяли нам сделать вывод о том, что
здесь гарантии определенные присутствуют.
Участки на Хатанге
—Сегодня стало известно, что объявление аукциона на два
участка на Хатанге — Хара-Тумус и Бегичевский — запланировано
до конца года. Есть ли более конкретные данные?
— Бегичевский участок является участком недр федерального
значения, и по нему будет проведен аукцион после того, как
правительство объявит соответствующее распоряжение. Проект
распоряжения уже направлен на согласование в федеральные
органы исполнительной власти. Мы внесем его в правительство
после того, как получим документ из Роснедр.
Хара-Тумус не является участком недр федерального значения и
по заявке от "Роснефти" включен в перечень объектов
лицензирования по Красноярскому краю для геологического
изучения, разведки добычи углеводородного сырья в текущем
году. Конкурс по предоставлению права пользования этим
участком недр будет проведен в четвертом квартале 2017 года.
— Когда "Роснефть" объявила о том, что они открыли
большие запасы на Таймыре, вы говорили, что такого же
результата ожидаете от "Лукойла". Когда вы ждете от
"Лукойла" завершения работ по бурению?
— Начнем с того, что "Лукойл" пока не представлял
по Хатанге своих материалов. По их оценкам, это, скорее
всего, произойдет в первом квартале следующего года. Не
раньше. Дальше будем смотреть. Естественно, коллеги выбирают
свои правила, когда они будут подавать, когда результаты
будут готовы и они смогут работать с ГКЗ.
Инвестиции в геологоразведку
—Давайте по инвестициям в геологоразведку. Роснедра сообщали,
что к концу 2017 года ожидается рост инвестиций в эту
отрасль почти до 400 млрд рублей. Можно ли по итогам первого
полугодия говорить об общей тенденции — подтверждаются эти
прогнозы или нет? Каков объем инвестиций крупнейших нефтяных
компаний в ГРР по итогам полугодия и на сколько это выше или
ниже показателя 2016 года?
— Инвестиции на проведение ГРР в 2017 году
недропользователями запланированы в объеме более 360 млрд
рублей, или 143% по отношению к 2016 году, в том числе на
континентальном шельфе — 108 млрд рублей (168% по
отношению к 2016 году). Но планы явно завышены.
Здесь мы, конечно, более консервативны, исходим и из
конъюнктуры рынка, и из новых условий, которые нам
предъявляют зарубежные партнеры, в том числе санкций. С
учетом сохранения нынешнего уровня цен на нефть, принятых
изменений в Налоговый кодекс РФ, предусматривающих
возможность применения повышающего коэффициента 1,5 к
расходам на геологическое изучение на шельфовых
месторождениях, реальный объем инвестиций на углеводородное
сырье в 2017 году может составить порядка 300 млрд рублей.
Конечно, мы ожидаем рост. Мы придерживаемся 15–20%. Это будет
рост по отношению к 2016 году.
Что касается геологоразведки на шельфе — в 2017
году планируется отработать 36,1 тыс. погонных
километров сейсмопрофилей 2D и 17,4 тыс. квадратных
километров 3D. Запланировано пробурить 14 глубоких скважин,
из них 11 поисковых и три разведочные. Объем бурения
составит 36,9 тыс. м, из них 30,2 тыс. м — поисковое и 6,7
тыс. м — разведочное.
—Когда ваша очередная встреча с нефтяниками и с добытчиками
твердых полезных ископаемых?
— Традиционно такие встречи проходят в ноябре, когда будут
получены предварительные результаты по году и намечены планы
работ на предстоящий год.
Действие санкций
— Раз уж мы заговорили про санкции. Их действие в том
числе предусматривает новый законопроект Минприроды,
который облегчает внесение изменений в лицензии на
пользование недрами. В частности, вводится оговорка, что
лицензия может быть изменена "при возникновении
обстоятельств, существенно отличающихся от тех, при которых
лицензия на пользование недрами была предоставлена".
Идет ли тут речь о санкциях? Разрабатывает ли Минприроды
новые инструменты для облегчения работы компаний, попавших
под действие санкций?
— Вы знаете, я бы не сказал, что законопроект нацелен на
облегчение внесения изменений в лицензии. Я считаю, что
термин "облегчение" — это не совсем правильный
термин. То есть здесь как раз речь идет о новой
регламентации, установлении порядка. Но с учетом внешних,
скажем так, параметров или факторов, которые влияют в
том числе и на работу компаний, мы постарались здесь внести в
законопроект условие, которое даст возможность предъявлять
аргументацию в части влияния санкционных условий.
Но в любом случае для этого требуется хорошая
доказательная база.
Здесь нужно предъявить аргументы, почему предлагается
переносить тот или иной срок и так далее. Мы исходим из того,
что у нас в лицензиях прописываются основные условия. Они
касаются геологоразведки, предоставления геоинформации,
предоставления проектных документов. И на мой взгляд, санкции
на эти условия особо не влияют: если есть обязательства о
предоставлении геоинформации в определенные сроки, значит,
они должны предоставить такую информацию; если есть задача к
определенному периоду подготовить проектный документ,
соответственно, этот проектный документ должен быть
подготовлен.
Можно, конечно, спорить по поводу технологий, которые
применяются в геологоразведке, потому что в лицензию попадают
сроки и объемы геологоразведки. Но в любом случае, на
мой взгляд, в сегодняшних условиях на то, что прописано в
лицензиях, все санкционные условия имеют меньше влияния, чем
на проектные документы. А все остальное, на что влияет
конъюнктура, на что влияет технология, объемы добычи и так
далее, — все остальное помещено в проектный документ, в нем
прописываются все основные параметры работы на участке недр.
И соответственно, внесение изменений в проектный
документ происходит как раз в режиме работы Центральной
комиссии по разработке. То есть законопроект просто
определил основные параметры того, как будет происходить
фиксация в лицензиях основных условий. И соответственно,
как будет работать механизм подготовки и изменения проектных
документов.
— Когда этот законопроект может быть принят?
— Мы внесли его в правительство совсем недавно. Сейчас идет
работа в правительстве. Мы надеемся, в осеннюю сессию он
будет внесен в Государственную думу и, кстати, вполне
возможно, будет принят. Он на достаточно высоком уровне
подготовки.
— А не было никаких возражений по законопроекту со стороны
компаний?
— На сегодняшний день уже есть определенный опыт. В рамках
актуализации лицензий мы четко выделили в лицензии параметры,
которые фиксируются, являются основными для инвестора и
которые не должны меняться. И соответственно,
обозначили, что попадает в проектный документ. Сегодня
существует процедура работы с проектными документами,
изменения проектного документа. Соответственно, все эти
процедуры сейчас в новом проекте закона как раз и прописаны.
—Ну и, собственно, опять же про санкции. В том пакете,
который был принят 2 августа, прописано, что западные
компании могут сотрудничать с нами, если доля российской
компании составляет менее 33% в проектах. По вашему мнению,
это уточнение про 33% как может повлиять на работу наших
компаний?
— Наверное, лучше спросить у компаний, как они будут при
таких условиях взаимодействовать с иностранными партнерами.
Единственное, могу сказать, что у нас достаточно широкий
спектр инструментария у компаний, они работают и на
международных рынках, и многие уже имеют партнерские
взаимоотношения с иностранными инвесторами достаточно давно.
— Я правильно понимаю, что это условие, возможно, облегчает
работу компаний за рубежом, где они могут войти в проекты с
такой долей?
— Это действительно лучше спросить у компаний. В любом
случае, у наших нефтяников очень хороший заряд, очень хорошая
база, чтобы найти способы, как продолжать работу и сделать
бизнес эффективным.
— Еще в апреле планировалось завершить работу по расширению
принципа вычета затрат на ГРР к рисковым проектам. В
частности, Минприроды предлагало повысить коэффициенты к
вычетам до 3,5 по рисковым шельфовым проектам и 2,5 по
проектам на суше, на текущий момент для всех видов ГРР
установлен коэффициент 1,5. На какой стадии переговоры по
этому вопросу? Согласованы ли коэффициенты 2,5 и 3,5?
— Осенью должна начаться активная стадия, сейчас вопросы по
коэффициентам 2,5 и 3,5 прорабатываются. Мы планируем, что
поправки будут подготовлены осенью, есть соответствующее
поручение Минфину. Однако согласованных решений по данному
вопросу пока нет.
"Новатэк"
— Недавно "Новатэк" получил три газовых
месторождения на Ямале. При этом условия изначально были
прописаны таким образом, что никто другой подать заявку и не
мог. То есть условия настолько жесткие, что, по сути,
являются ограничением.
— Да, как мы знаем, в порядок проведения аукционов на право
пользования Штормовым, Верхнетиутейским и Западно-Сеяхинским
месторождениями были включены дополнительные требования — об
обязательном использовании недропользователем ресурсной базы
месторождений для производства СПГ на существующих и
планируемых объектах инфраструктуры в Ямало-Ненецком
автономном округе и требование наличия у участника
аукциона лицензии на право пользования недрами месторождений,
расположенных на полуостровах Ямал и Гыдан.
Эти дополнительные требования были приняты исходя из
необходимости создания в Ямало-Ненецком автономном округе
центра по добыче и сжижению природного газа. Мы
рассматриваем, что именно в этом районе должен возникнуть
центр по производству СПГ, именно исходя из того, что это
возможность для России войти на этот рынок. И сейчас
откладывать или каким-то образом сдерживать развитие этого
рынка не совсем, на мой взгляд, на пользу государству.
— Ну, собственно, получается, лицензию получил тот, кто там
работает и кому это нужнее.
— Лицензии получили те, кто участвовал в конкурсе и,
соответственно, выиграл.
— А по поводу возможной передачи "Новатэку" четырех
газовых месторождений "Газпрома"
— Северо-Тамбейского, Западно-Тамбейского, Малыгинского
и Тасийского лицензионных участков — в прошлом году была
соответствующая просьба от главы "Новатэка" Леонида
Михельсона, а в этом году этот процесс приостановлен?
— В данный момент владельцем лицензий на все эти
месторождения является "Газпром". И Минприроды не
располагает информацией по передаче этих участков
"Новатэку".
Бывшая "серая зона" с Норвегией
— Подписание соглашения о бывшей "серой зоне" с
Норвегией было отложено до формирования нового состава
правительства. 11 сентября в Осло пройдут парламентские
выборы. Когда планируете возобновить переговоры по этому
вопросу?
— Норвежской стороне предлагалось подписать соглашение в ходе
моего визита в Норвегию в начале июня, но с учетом рабочего
графика министра нефти и энергетики Норвегии подписание не
состоялось.
В сентябре в Норвегии должны пройти выборы, появятся наши
новые партнеры. Или, скажем так, партнеры с новыми лицами.
Дальше будем вести переговоры с ними. На самом деле документ
в достаточно высокой стадии подготовки, и его подписание —
это воля сторон.
— То есть принципиально все уже согласны.
— С нашей стороны мы все согласования уже получили.
Соответственно, сейчас новое правительство Норвегии должно
определиться. В целом подписание могло бы состояться
осенью текущего года или же путем обмена
дипломатическими нотами.
— На какой стадии переговоры с комиссией ООН по заявке на
расширение границ Арктического шельфа? Ранее анонсировалось,
что очередная встреча пройдет в июле этого года.
— У нас с новой комиссией встреча как раз сейчас происходит.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас. Киселев Евгений Аркадьевич, мой заместитель,
в Нью-Йорке встречается с членами новой комиссии ООН. Начало
работы комиссии по российской заявке приходится на 5
сентября. Сейчас стоит задача наладить взаимоотношения с
новыми экспертами, а все дальнейшие взаимодействия будем
развивать на следующей встрече. В ноябре будет 45-я сессия, и
я надеюсь, у меня все-таки получится туда доехать.
— Мы по-прежнему ожидаем, что решение по заявке будет принято
в 2018 году?
— Новая комиссия, я знаю, активно занялась рассмотрением
заявки. Соответственно, мы будем стараться, чтобы
окончательные выводы были сделаны в самое ближайшее время.
Конечно, в этом году они уже не успеют точку поставить, но
такой сценарий вероятен в 2018 году при несопротивлении
всех сторон. Но давайте не будем загадывать.
В любом случае работа сейчас активизировалась, новые
члены комиссии достаточно активно начали проводить все
необходимые работы. Так что надеемся, что при конструктивном
взаимодействии мы получим все необходимые материалы и
вопросы. Если у коллег, именно у членов комиссии, возникнут
какие-то вопросы и необходимо будет проводить работы,
значит, будем проводить их в следующем году. Но мы нацелены
на то, чтобы как можно быстрее все-таки получить резолюцию
комиссии на нашу заявку.